«Роль русской революции в творчестве А.И. Таманяна и М.И. Мержанова»

«Роль русской революции в формировании новой архитектуры на примере творчества А.И. Таманяна и М. И. Мержанова»

С.А Маилов, (Москва, НИИТИАГ).

Фактор общественного «прогресса», как феномен Нового времени, сыграл решающую роль в формировании новой картины Европейской цивилизации.

Рассматриваемые явления были связаны не только подъемом в науке и технике, с осознанием роли социально-политических движений. В ХУ111 – Х1Х веках созревала среда, подталкивающая буржуазные слои общества к революциям: во Франции, в Венгрии, в Италии, в Германии, еще ранее в Англии, а позднее и в Японии. Но особенная роль в истории социальных преобразований принадлежит русской Октябрьской социалистической революции. Параллельно всем этим событиям развивались, как известно, и народно-освободительные движения, основанные на идеях преодоления национального гнета, господства одних этносов над другими и прочих тенденций, ведущих к дискриминациям, подавлению прав и свобод присоединенных народов. Эти движения распространялись и на другие континенты. Прямо или косвенно весь этот процесс стал затрагивать в ХХ веке все основные слои человеческого сообщества.

Наряду с этим, начавшийся общий процесс раскрепощения творческой энергии отражался и на деятельности одаренной талантами интеллигенции - представителей тех народов, которые входили в состав известных империй. Созревали идеи не только по возрождению национальной культуры. Их деятельность раздвигала границы общечеловеческих преобразований, касаясь различных сфер культуры и современного искусства. К примеру, можно выделить деятельность нескольких представителей той части армянского народа, которая на протяжении столетий связывала свою судьбу с жизнью и бытом Российского государства. Среди них наибольшую известность в развитии искусства получили два живописца. Один из них оказался непревзойденным мастером изображений тонких, едва передаваемых ощущений при восприятии различных состояний воздушно-водных стихий или пространств: маринист-романтик Иван (Ованес) Айвазовский. Другой, - мастер воздействий насыщенного солнцем колорита в живописи: Мартирос Сарьян. Еще в большей мере значение прогресса раскрывается при освещении деятельности двух известных архитекторов, проявивших свои дарования в основном после Октябрьской Революции, - Александра Таманяна и Мирона Мержанова.

Благодаря деятельности академика Александра Ивановича (Оганесовича) Таманяна (Таманов, 1878 - 1936) преобразовывалось на новой социалистической основе не только городское хозяйство в новообразованной советской республике, но воскресали в 20-30-х гг. в государственном масштабе традиции народного строительного искусства Армении - строить в камне. Вековые традиции народа получают здесь новый импульс к развитию. В свою очередь, советская архитектура 30 - 50 гг. обогащается чертами, у истоков появления которых стояло творчество и Александра Ивановича Таманяна. В этот же период времени другим его земляком (также родом из Северного Кавказа), - Мироном Ивановичем Мержановым ( Меран Оганесович Мержанянц) реализовывались новейшие принципы курортной архитектуры, особенно наглядно представленной санаториями в Кисловодске и в Сочи.

Рассматриваемая тематика, связанная с ролью представителей национальных меньшинств, не получала достаточно выраженного развития. В некоторых республиках удавалось создавать нечто близкое к тому, что вписывалось в представления о такой идеологеме, как «национальное по форме и социалистическое по содержанию». Александр Иванович Таманян (до переезда в Ереван – Таманов) будучи еще в Императоской Академии Художеств как-то проговорился, что, возможно, он сможет реализовывать свое творческое кредо, опираясь на великие традиции народного искусства, переехав в Армению. Подобное могло происходить в период, когда общий прогресс русского общества начинал оказывать свое благотворное воздействие, усиливая интерес к национальным культурам. Вспомним поэта Брюсова, и других деятелей науки и культуры России накануне революции.

Родившись в небольшом губернском городе Екатеринославле на Северном Кавказе в 1878 г., и, окончив упомянутую выше Академию в Санкт-Петербурге (1904), проработав над различными объектами в центральной России, Александр Таманов получает звание академика (1914). В Армению он переезжает только в 1923 году, втягиваясь по поручению руководства новой армянской социалистической республики в непочатую сферу деятельности в разоренной стране. Прежде всего, он создает новый Генплан столицы, - органично встраивая новые конфигурации улиц в композицию города-сада, перестраивая старую Эривань. Возводятяс новые центры, как, например, Вузгородок. Осваивая принципы неоклассицизма в условиях новой реальности, формируются и четко выраженные региональные особенности армянской архитектуры уже в 20-е годы. В этот же период времени раскрываются перед ним возможности проектировать и строить наиболее значимые объекты новой столицы.

Наибольшую известность получает Народный Дом с двумя залами, рассчитанными на демонстрацию массовых шествий сквозь смежную между ними сцену, особенно эффектных в дни празднеств и народных гуляний. При сокращении выделяемых средств, столь оригинальный объект перерабатывается в Театр оперы и балета и в филармонию с разделяющей их общей сценической коробкой.

Параллельно Таманян разрабатывает еще одно сложное по трактовкам форм и по конфигурации плана здание Правительства Армянской ССР. О зодчем и его постройках написаны книги и значительное число статей, например, М. Ильиной (1936), Г.Б. Бархиным (1947), Ю.С. Яраловым (1950), Э. А. Тиграняном, С.А. Маиловым (см. «Архитектура Мира. Материалы конф. «Запад-Восток: Античная традиция в архитектуре» / ВНИИТАГ – МАРХИ, 1994, вып. 3, с. 149-153), К.В. Бальяном и др. Его центральные объекты демонстрируют многие издания, посвященные архитектуре страны Советов. Тем не менее, целый ряд особенностей его творчества еще не получил достаточного раскрытия.

Александру Ивановичу Таманяну, получившему звание Народного архитектора Армении в 1926 г., удается в относительно короткий срок воскресить дух строительного искусства предков своего народа. Он синтезировал достижения мировой классики (от Парфии и Рима до Санкт-Петербурга) с неисчерпаемыми традициями и истоками народного творчества. Это творчество в обособленных реалиях древней страны оказывало влияние и на всю монументальную архитектуру камня в течение многих веков армянской истории. Сформировавшиеся черты новой армянской архитектуры вошли яркой страницей в историю советской архитектуры. Несмотря на все трудности и издержки в экономике республики, растянувшие время возведения двух упомянутых объектов, Александру Таманяну удается достичь известных результатов. За представленный макет Народного Дома на Всемирной выставке в Париже ему присуждается в 1937 г. премия Гран-при, а позднее посмертно в 1942 г. его награждают Сталинской премией 2-й степени за Дом Правительства социалистической республики Армения.

Впервые в столь грандиозных масштабах Таманяну удалось реализовать многие идеи народного зодчества, воссоздаваемых в монументальных формах. Реализуемая Таманяном парадность форм с аркадами на пристенных колоннах по фасадам, представленным Домом Правительства, воплощается в основной лейтмотив архитектуры многих зданий 30-50-х гг. далеких от гигантомании и максимально приближенных к человеку. Исследования показывают, что Таманяном была по новому озвучена и тема «развивающейся портальности» в архитектуре, поднимая ее роль до уровня эпически значимых, глубоко возвышенных преобразований в архитектуре.

Разработками его последователей утверждалось и значение построек административно-хозяйственного и общественного назначения.

Следующим архитектором, представляющим не меньший интерес, является Мирон Иванович Мержанов, проявивший свои дарования при возведении санаториев на юге России. Родился он в 1895 году в городе Нахичевани-на-Дону, бывшем поселении Нор-Нахичеван, расположенном вблизи Ростова-на-Дону, куда переселяли армян из Крыма еще при Екатерине II. Построив несколько различных сооружений на Северном Кавказе и участвуя в конкурсах, Мержанов получает первую премию за представленный проект санатория РККА (Красной Армии) в Сочи. В 1932 году переезжает в Москву и становится, как известно, главным архитектором ВЦИК СССР. К этому времени завершается его санаторий «Цустраха» в Железноводске, эффектно раскрытый в сторону окружающих гор курорта. Перестроенный в послевоенный период санаторий полностью утратил все качества конструктивисткой архитектуры, которую развивал Мержанов, работая еще в Кисловосдке. Другой его объект с небольшими изъянами сохранился до наших дней. Упомянутый выше санаторий «Гигант» (на 700 мест), как его иносказательно именовали в 30-е годы, построенный в Сочи, поражает масштабом развернутых по склону белоснежных корпусов знаменитой здравницы, обращенной к морю.

Вместе с тем, среди всех его известных сооружений выразительностью форм выделяется санаторий-отель под названием «Кисловодск», построенный к 1934 году в Кисловодске. Необычный облик этого объекта сложился под влиянием, как мне представляется, особенностей климата и живописного рельефа местности замечательного курорта. Определенную роль сыграло и соседство со знаменитым курортным парком. Извилисто вогнутый характер крутых склонов и некоторая ограниченность участка предопределяли компактность всей архитектурной композиции.

Обнаруженный мной авторский эскиз развернутого в перспективе будущего санатория «Кисловодск» (ГНИМА – отд. Хранений проектных материалов ХХ в.) демонстрирует кипучую энергию зодчего, перевоплотившего идейный замысел в архитектуру авангарда 20 – 30-х годов.

Парадокс, однако, здесь состоит в том, что объект, попадая в категорию лечебных учреждений отдельных ведомств (в числе достаточно засекреченных), архитектура рассматриваемого объекта на протяжении ряда десятилетий оказывалась вне поля зрения архитектуроведческих исследований. Имя репрессированного в 1943 году архитектора (позднее реабилитированного) начинают также умалчивать в публикациях и в тех случаях, когда объект автора иллюстрируется. Относительно полно санаторий «Кисловодск» раскрыт только в объемном справочнике 1936 года «Курорты СССР», который сообщает, что санаторий на 250 мест «архитектурно отделан» и «функционирует круглый год», что он «имеет прекрасное солнечное освещение, индивидуальные балконы» при комнатах на два человека, «с прекрасно отделанными обширными вестибюлями, столовой, комнатами отдыха для больных». Приводится также перечень медкабинетов, лабораторий и площадок для игр и физкультурных занятий. А имя архитектора представлено здесь, в отличие от других случаев, в искаженном виде (с. 107, 99, 100, 58).

К сожалению, особенное положение объекта способствовало тому, что этот санаторий длительный период времени находился вне поля зрения исследователей. Налет забвения оказывался здесь особенно коварным. Интерес к санаторию с позиций изучения архитектурного творчества архитектора 20-50-х стал усиливаться уже только в последнее время (см. ст. автора о кисловодском конструктивизме в сб. «Хан-Магомедовские чтения», М., 2015 и раздел кн. А.Г. Токарева «Архитектура юга России эпохи авнгарда», 2016). На протяжении последних пятнадцати лет сооружение превращалось в бесхозное строение. Архитектура с выбитыми окнами и деформированными деталями на участке за высоким забором с проросшими непроходимыми зарослями, требует справедливого отношения и к культурному наследию, - к объекту, чьи архитектурные достоинства должны быть восстановлены в формах, достойно обозреваемых и в будущем. Только чуткое внимание и профессиональные подходы к сохранности сооружения могут способствовать тому, чтобы заново воссоздать этот, на мой взгляд, выдающийся памятник архитектуры периода конструктивизма по чертежам известного зодчего Мирона Ивановича Мержанова.