Познакомьтесь, пожалуйста, уважаемые читатели, с героем нашего исследования. Он на фото (см. рис. 1). Красивый. Уверенный в себе. Ироничный. Александр Игнатьевич Владовский. Как следует из его собственноручной подписи под фотографией: «Художник. Архитектор». В 1903 году с отличием окончил Высшее художественное училище Императорской Академии художеств, мастерская Л. Н. Бенуа. По его проектам в Петербурге построено несколько интересных зданий, сохранившихся до сих пор. В 1904 году особняк Н. В. Безобразовой (проект сделан совместно с Ю. Ю. Бенуа) (см. рис. 2). В 1908 году дом Товарищества по устройству жилищ Петровского Коммерческого училища (Малый проспект Петроградской стороны, 32) (см. рис. 3). В 1909 доходный дом О. П. Кмита (ул. Блохина, 11) (см. рис. 4). Неплохой старт для начинающего архитектора. А дальше он перебирается в Нарву, куда его пригласили стать главным архитектором Кренгольмской мануфактуры. Там к 300-летию дома Романовых открывается Кренгольмская больница (см. рис. 5). Это самое интересное на тот момент здание на территории Эстонии в стиле модерн. К 1917 году Владовский уже житель Ревеля, где в 1922 году, не вставая с дивана, он перемещается из бывшей Российской империи в новообразованную Эстонскую республику.
Популярности ему было не занимать
Редкий случай в архитектурной практике. В 1925 году в самом центре Ревеля впритык к башне крепостной стены старого города (по адресу ул. Валли, 4) появился 5-этажный жилой дом с тщательно проработанным в стиле неоклассицизма фасадом (см. рис. 6). На уровне карниза первого этажа здания по его краям (слева и справа) установили чужеродные для фасада плиты (около метра длиной каждая) из местного желтоватого доломита. На левой плите высечен год постройки дома. А на правой — фамилия архитектора: A. Wladovsky. Так он, к тому времени известный художник, подписывал обычно свои живописные полотна. Подписал и фасад здания. Он становится одним из самых известных, можно сказать — модным ревельским архитектором, работавшем в стиле модерн. Среди самых известных, украшающих и сегодня столицу Эстонии построек: неожиданное решение храма Иоанна Предтечи среди сосен на окраине Таллина — Нымме (см. рис. 7), деревянный дом на ул. Койдула, 10 (см. рис. 8). Определившая образ целого района Таллина — здание бани в Каламяэ (см. рис. 9). Будто из русской сказки вышедшая церковь св. Николая в районе Копли в Таллине (см. рис. 10). В этой церкви он спроектировал и лично расписал иконостас. Недавно воссоздана построенная в начале 1930-х годов, разрушенная в 1946 году, памятная часовня воинам Северо-Западной армии. В 1930-х годах он получает несколько государственных заказов: госпиталь эстонской армии (ныне здание Главного штаба Сил обороны Эстонской республики) и наиболее интересный объект — пристройка к Президентскому дворцу в парке Кадриорг. В 1940 году Владовский ещё раз перемещается в новое государство — Эстонскую советскую социалистическую республику, СССР, где и живёт до самой кончины в 1950 году в палате нарвской больницы, из окна которой наблюдает за реставрацией самого красивого здания в городе — Кренгольмской больницы. Его как раз и пригласили для авторского надзора за этими работами. Там он простудился и умер.Нельзя сказать, что его имя забыто. В истории эстонской архитектуры его творчество занимает достойное место. А в 2018 году выходит монография московского историка и культуролога Андрея Пономарева «Архитектор-художник Александр Владовский» . В апреле 2023 года сразу на двух таллинских площадках открываются выставки его проектов и зарисовок. Ни одна экскурсия по старому городу не обходит дом с именем Владовского на фасаде. Но мало кто знает Владовского совсем в другом качестве.
Достоинство профессионала
Владовский оказался в эмиграции, на первый взгляд, случайно. Оторвался от материка, который с 1917 года стал Советской Россией, часть, ставшая отдельной страной — Эстонской Республикой. Так и трактуют его эмиграцию некоторые биографы. Но, на самом деле, он — конечно — был „невозвращенцем“. Имел хождение в то время такой термин. Применяли его к жителям прежней Российской империи, которые в силу каких-то обстоятельств оказывались за рубежами Советской России (а потом СССР) и оставались там, хотя вполне могли вернуться на обновлённую родину.Думаю, возврат в Петербург, охваченный „красным террором“ и зарождавшимся «квартирным вопросом» (в булгаковской его трактовке), наш герой даже не рассматривал для себя как вариант. Но и к несоветской Эстонии он относился вполне критически, как подобает всякому истинному интеллигенту.
Заметим, что Эстония в начале 1920-х годов приняла большой поток русской интеллигенции. В основном петербургской. Из той её части, которая не могла позволить себе переместиться в Париж, Берлин или даже Прагу. По вполне понятной причине: от безденежья. Эстония была рядом. Многие бывали в ней раньше (ездили отдыхать). Наём жилья стоил недорого. Продукты тоже обходились дешевле, чем в столицах «старой» Европы. И с языком никаких проблем. Во всех городах население говорило на русском. Оседали, в основном, в Ревеле и Тарту. Профессора, инженеры разных специальностей, гуманитарии, младшие офицеры и представители других слоёв разночинной интеллигенции.
Об интеллектуальном уровне русского общества в Эстонии 1920—1930-х годов сейчас можно судить, читая выходившие в ту пору четыре газеты на русском языке, а также по репертуару двух театров, игравших также на русском.
Самая представительная и, судя по откликам, самая влиятельная из них, выходившая четыре раза в неделю на восьми полосах газета «Последние известия». Она имела читателей не только в Эстонии и потому держала собственных корреспондентов в Париже, Берлине, Праге и в Сербии. Издавалась с 1920 по 1927 год. Ежегодно в первом номере публиковался список авторов. Вполне представительный. С газетой сотрудничал Михаил Арцыбашев (автор нашумевшего в начале XX века романа «Санин»); Игорь Северянин; Аркадий Аверченко. Среди этих европейски известных имён находим и нашего героя. Он активный публицист. Заметное место в его публикациях — собственное творческое кредо. В трёх номерах «Последних известий» 1922 года (за 6, 8 и 9 августа) опубликована статья «Мысли об архитектуре». Но такое спокойно-академическое заглавие обманчиво.
Цель газетной публикации её автор сформулировал так: «Попробуем выяснить как же наше общество относится к архитектуре и как её понимает» . И сразу даёт пример общения с недавно разбогатевшим заказчиком, у которого спрашивает: «В каком бы стиле вы хотели иметь свой дом?». «В самом красивом», — отвечает фабрикант. А потом три дня торгуется по сумме гонорара. Получив проект, стройку поручил фирме, которая в основном торговала солёной и маринованной воблой. По заказчику и «архитектура» получилась. Во второй статье Владовский в том же тоне показывает, что государственные чиновники не сильно отличаются от заказчиков-нуворишей. «Главное строительное управление, — пишет он, — присвоило себе прерогативы прежней высочайшей власти по части утверждения фасадов вновь строящихся домов и, не считаясь с авторским правом зодчих, старается насадить в Ревеле какой-то вновь выдуманный “стиль”, выдавая его за якобы национально-эстонский. <...> Главное его отличие от других стилей — полнейшая нелепость форм и бедность творческой мысли» . Автор не стесняется в определениях, когда рассматривает пример «национального стиля» в одной из построек, напоминающей ему «пять ящиков для мусора, поставленных один на другой и выкрашенных в бешеные цвета» . И, наконец, в третьей статье становится понятна сверхзадача автора. Оба предыдущих материала были разгоном для профессиональной оценки построенного к началу 1922 года здания парламента, долженствующего стать образцом «национального стиля». Но, по Владовскому: «Изобрести новый стиль им не удалось, по той простой причине, что это до сих пор ещё никому не удавалось. История искусства не даёт нам ни одного имени зодчего, который бы изобрёл стиль. <...> Архитектурные стили вырабатывались тысячелетиями, коллективным трудом десятков поколений великих зодчих» . А дальше автор приводит два рисунка: фасад парламента и фасад сундука XVII века московской работы: «Фасадные формы <...> издали напоминают упрощённый русский стиль, причём все детали — настолько грубы, что вблизи производят впечатление незаконченности» . Карниз из огромных треугольников и обрамление окон Владовский называет „неконструктивным конструктивизмом“. По его мнению, в проекте не видно творчества художников. Трудились сами по себе «циркуль, треугольник и линейка». Ещё менее удачна внутренность здания. Владовский издевательски рассматривает планировку зала и коридоров. „Парадная лестница — очень не парадна. <...> Другая каменная лестница <кажется> переломится пополам. <...> Жиденькой работы железная решётка, острые концы которой, по-видимому, предназначены для разрывания сюртуков и брюк депутатов <...>. Потолок зала — наподобие решётки для вытирания ног. <...> При взгляде на карниз появляется боязливая мысль: не укатился бы куда-нибудь поддерживаемый шарами потолок, и не посыпались бы шары на голову“. Национальный колорит — по Владовскому — заключается в обилии треугольников, что делает здание похожим снаружи на тюрьму, а внутри на клуб самоубийц. Последняя фраза статьи: «Позволю себе спросить читателя: похожа ли наша архитектура на изящное искусство, и что она из себя представляет — окаменелую музыку или окоченевший труп?» . Зло.
Сравнение нового здания парламента с сундуком проиллюстрировано в статье. Этот фрагмент, а также сравнение оконного обрамления с русской церковной архитектурой и авторская карикатура на «эстонский стиль» видны из приведённого на рис. 11 фрагмента газетной страницы «Последних известий» со статьёй Владовского. Как видит читатель, в профессиональных вопросах Александр Игнатьевич политической моде не подчинялся. Что в условиях становления национальной идентичности нового государства было не только не просто, но и не безопасно. Но Александр Игнатьевич не прогибался. Не прогнулся и по отношению к следующему, в его биографии третьему государству, в котором он оказался, по-прежнему, не выходя из собственной квартиры. В 1940 году Эстонская республика (в соответствии с «Пактом Молотова — Риббентропа») потеряла самостоятельность и вошла в состав СССР. С этого момента новых работ Владовского не появляется. Не появились они и после окончания войны, с 1945 по 1950 год в вернувшемся СССР. Активно до того работавший архитектор в период бурного послевоенного строительства замолчал. Он работает как художник. Хорошо, что его не тронули. Правда, в 1949 году в одном из идеологических документов его с группой эстонских архитекторов всё-таки обвинили в буржуазном национализме, но дальнейшего развития эта история не получила. Владовский ушёл из жизни.
Художник и власть
Размышления на эту тему пронизывают ещё один вид творчества нашего героя. В 1924 году увидел свет его роман «Вавилон». Определить его жанр совсем не просто. С одной стороны, это захватывающая остросюжетная «лавстори», с детективной почти фабулой. Но в то же время это исторический роман — переложение библейской истории о возвышении и гибели «Вавилона» (Булгаков сделал то же самое с евангелическим сюжетом, но несколькими десятилетиями позже). По мере чтения книги, которую сегодня можно гарантированно найти только в специальном фонде научной библиотеки (там хранится два экземпляра «Вавилона»), чем дальше, тем больше понимаешь, что это архитектурная фантазия, опрокинутая в прошлое. Герой романа египетский архитектор, создавший главный храм Вавилона. Он не только подробно с архитектурными деталями описан, но и нарисован автором, поскольку Владовский сам иллюстрировал книгу. На рис. 12 одна из иллюстраций, где изображена внутренность храма. А на рис. 13 иллюстрация, показывающая каким видел автор весь город. То есть жанр романа можно определить как историко-архитектурную фантазию.Но для внимательного читателя роман Владовского прежде всего философская притча о взаимоотношениях художника и власти. Поскольку именно герой Владовского — архитектор, вступивший в конфликт с властями Вавилона, оказался тем самым библейским героем, который догадался и объяснил осаждавшим город варварам как можно попасть туда, не разрушая и не штурмуя стен. Он посоветовал сделать дамбу выше течения проходящей через Вавилон реки и в одну из ночей перекрыть русло, тем самым отведя воду от города, а затем по высохшему руслу спокойно войти в город. И, конечно, как у многих авторов тех лет (не только у Булгакова, но и Слёзкина, например), среди героев присутствует дьявол (именно он вечером перед падением города способствует появлению на стене во время пира пугающих слов).
Публицистическая и литературная часть творческого наследия Владовского практически не исследована. Главное в этих его работах — абсолютная независимость от преходящих властей. Владовский не принял большевистского диктата. Он не принимал идеологических поползновений национально ориентированных властей Эстонской республики. Не стал работать в Советском Союзе. Художник и архитектор жил и ушёл из жизни «с прямой спиной». Свободным.
Автор: Владимир Леонтьевич Вайнгорт – архитектор, доктор экономических наук, Балтийский институт жилищной экономики и политики (Таллин)
Автор: Владимир Леонтьевич Вайнгорт – архитектор, доктор экономических наук, Балтийский институт жилищной экономики и политики (Таллин)